Юленька

Похолодало. Пошёл снег. Сперва редкий, так что можно было проследить за каждой снежинкой, затем частый – и скоро за повалившими хлопьями в нескольких шагах стало ничего не видно.
– Вот… – чертыхнулся Виталька, недомерок-восьмиклассник в старой отцовой кожаной куртке и в вязанной чёрной шапочке с прорезями для глаз, натянутой на лицо. – Как снимать будем, а?
– Пофик на качество, – лениво отозвался Макс, коренастый и широкоплечий Виталькин одноклассник, из тех, что обычно нравятся девчонкам – накачанный и с виду дебиловатый. Макс никогда бы не признался, что читает по ночам героическое фэнтэзи и слушает сентиментальную музыку, об этом знали лишь мама да несколько ближайших друзей, в число которых Виталька не входил.
– Ну как же, – Виталька заволновался. – Зря только вечер потратим! А я такую камеру взял.
Он любовно оттёр залетевшую на крышечку телефона-раскладушки снежинку.
– Важен факт, – Макс сплюнул в пушистую наземную снежность, отчего в ней осталось углубление.
– Не скажи, – резонно возразил одноклассник, - тебе-то, конечно, нужно утвердиться, а для меня главное – бизнес… Ничего личного!
Макс повёл бровями. Они стояли близ арки в старом районе города, хотя сами проживали далеко на окраине.
Наконец показалась жертва: на этот раз девушка в искусственном полушубке и с сумкой под мышкой. Рыжеволосая, без шапки, только длиннющий шарф, обмотанный вокруг шеи.
Макс опустил края шапки на Виталькин манер. Он не волновался: девушка, так девушка. Какая разница? В его послужном видеосписке было всякое: драки, грабежи, групповое изнасилование… не хватало только убийства, но Макс не спешил: успеется.
Когда девушка достучала каблуками до средины арки Макс возник перед ней бесшумной тенью. От неожиданности она вздрогнула и оторопела. Даже не сделала попытки рвануть назад. Дура. Хотя сбежать ей бы не удалось. Макс покосился на острые коленки в капронках. Воображуля!
Девушка не отводила взгляда от его прорезей для глаз.
– Телефон, – приказал Макс, и она, вынув из кармана полушубка мобильник, молча ему протянула.
Классная труба, взглядом определил Макс: МП-3, блютуска, камера, все навороты.
Макс покосился на Витальку, тот исправно снимал из-за его плеча. По задуманному сценарию телефона было мало.
– Сумку.
Девушка так же молча подала ему сумку. Макс с некоторым удивлением взглянул ей в лицо: ни тени страха или ненависти. Он разозлился: наверняка дочь богатеньких родителей, если без жалости расстаётся с вещами. Сама б заработала, больше бы ценила!
– Шубу!
Она изумлённо расширила светлые глаза и, помедлив, стала разматывать шарф.
Виталька возле плеча захихикал: знатный матерьяльчик, будет, что показать пацанам!
Сняв шубку, девушка осталась в шерстяном выше колен коричневом платьице.
Оставалось самое главное, и Макс, как ему это ни было противно, вскользь прошёлся кулаком по её лицу. Девушка, откинувшись, закачалась на тонких каблуках, но неожиданно устояла.
Безо всякого удивления она обернула лицо к Максу: из носа тоненько заструилась кровь, а из глаз выкатились непроизвольные слёзы – от боли. Но она продолжала всё так же молча смотреть на парня.
– Сука, что же ты делаешь? – выдохнул он и уже сильно врезал ей в скулу. Она отлетела весьма эффектно, как в голливудских боевиках, выписав в воздухе правильную дугу и спиной бухнулась на асфальт, да так там и осталась.
– Всё, Макс, уходим, – зашептал, озираясь, Виталька. – Классное кино получилось!
Действительно, далее медлить было глупо, и парни, спрятав шапки, выбежали из подворотни.

– Почему она не кричала? – пробормотал Макс, подсаживаясь к частнику в невзрачную видавшую виды «Камрюху»: они сматывались на другой конец города.
– Чего? – переспросил Виталька и ткнул подельника локтем. – Тише ты!.. А можно я шубу себе возьму? Сестрёнке.
Макс кивнул.
– Только пускай перекроит как-нибудь.
– Конечно! Даже перекрасить можно… Да не грузись ты, - подбодрил он товарища. – Всё путём!
– Почему она всё-таки не кричала?..

В эту ночь Максу никак не удавалось заснуть. Проклятые светлые глаза!.. наконец-то он понял, что больше всего его задело: их выражение… такое… как у глупой овцы или у маленького ребёнка, когда старшие дети забирают у него игрушку. ПРАВИЛЬНО было бы ей испугаться, может быть даже заплакать, попросить пощады или заорать со всей дури. Ударить его, наконец!
Но на просто смотрела, как будто бы даже его… нет, этого не может быть!.. извиняла. Или жалела, что вот он такой… неполноценный что ли?
Макс заскрипел зубами. Это он-то неполноценный?! Да он таких, как она… пачками…
Он не мог сказать, что именно «пачками», но слово понравилось. А она так смотрела, как… наверное смотрят обречённые на смерть.
Макса бросило в холодный пот. На смерть?! Он подпрыгнул в кровати. Перед глазами проплыла картина падения тела, точно в замедленном кино. После такого удара о мёрзлый асфальт практически без одежды… без шапки… точно хана! А они ещё убежали. Сколько она там так пролежала, пока её обнаружили? Хорошо если старушка какая-нибудь, старушки – они жалостливые, а если такие, как он?
Вот тебе и убийство… нет, теоретически Макс давно был готов, но чтобы вот так, с такими глазами. Ладно бы в драке. Чтобы смерть на смерть, или ты или тебя. Но это…
Отчим по пьяни рассказывал как-то, что когда он сидел за квартирные кражи, некоторые убийцы САМИ признавались в нераскрытых преступлениях, оттого что их преследовали жертвы.
– И что легче становилось им после этого?
– Говорят, легче. Придурки! Срок-то им набавляли, – и отчим заливал в глотку новый стакан водяры.
Макс невольно поёжился, представив, что эти глаза всю жизнь буду его преследовать. Побежишь тут в ментовку!.. А может того… к попу? Говорят, он грехи отпускает…
Макс снова улёгся, закутавшись в одеяло.
«Слушай, Бог… Ты там, если что… позаботься об этой… ну, Ты понял! И как это?.. Прости меня… Если она живая, то я… больше не буду!»
Неожиданно стало легче, глаза его увлажнились, и Макс тотчас уснул.

На другой день, ближе к вечеру, позвонил Виталька.
– Включи «новости», там нашу… эту… вчерашнюю показывают!
Макс метнулся к телевизору. Так и есть! Криминальные новости. Городская тысячекоечная больница. Травма. На кровати рыжеволосая девушка, глаз не видно, лицо синюшное. Ведущая говорит что-то об отморозках, об участившихся случаях нападения с целью грабежа, изнасилования, убийства… Об обесценивании человеческой жизни…
– Сколько их было? – сунула микрофон к носу девушки.
Макс напрягся, ожидая услышать голос, но девушка отодвинула микрофон в сторону.
– Выздоравливай, Юленька! – пожелала ведущая.

Макс мялся возле палаты, не решаясь войти. Оттуда показалась солидная женщина в белом халате.
– Вы к кому?
– К этой… Юле.
– Вы кто ей будете?
– Я?.. брат.
Женщина улыбнулась.
– Приятно познакомиться: Юлина мама!
Макс лишился дара речи, но женщина подтолкнула его к палате.
– Юленька, к тебе ещё один брат пришёл!
Макс взял себя в руки и, стараясь выглядеть самоуверенно, неторопливо вошёл.
Девушка полулежала в кровати на высоких подушках.
– У неё сотрясение, – прокомментировала мать, – вставать противопоказано, а так всё, слава Господу, цело!.. Ну я побежала, вечером принесу поужинать… Разговаривайте пока.
Юленька смотрела на Макса с тем же выражением, что и в арке. Он не мог понять, узнала она его или нет.
Парень пододвинул металлический обшарпаный стул к её кровати и уселся. В руках он теребил пакет с йогуртом и бананами. Так глупо Макс ещё никогда себя не чувствовал!
– Ты недавно в церкви, да? – голос Юленьки был таким же ровным, как и взгляд. Спокойным, умиротворенным, лишь слегка удивлённым.
В ЦЕРКВИ?!
Макс машинально кивнул.
– Передай, чтобы мне больше ничего не приносили. Здесь всех родственники снабжают. Жалко, продукты портятся!
Он кивнул снова.
– Ты когда покаялся?
ПОКАЯЛСЯ?!
Макс пожал плечами.
– Видно, что недавно, – слегка улыбнулась Юленька. – У тебя глаза хорошие... Иисус таких любит.
ИИСУС?!
– Извини, я устала, – девушка прикрыла глаза. – Мне нужно отдохнуть.
Макс торопливо встал и, оставив пакет на стуле, вышел.
Отчего-то щипало глаза.
Иисус…
Так вот Кто смотрел на него из Юленьки!